ПОУЧЕНИЕ ИЕРОСХИМОНАХА САМПСОНА (СИВЕРСА, 1898-1979), XХVIII

Счастье не тому, кто любит молиться, а тому, кто думает о вечном спасении, своем вечном спасении, кто убежденно верующий. И знает, что жизнь вечна, смерти нет. Знать, что есть вечность и будет вечность. Вечная Вечность, и не молиться – это невозможно: можно с ума сойти! Условия Вечной Вечности разные: или преступно жить, в грехах, - или подражать преподобным Отцам и Матерям – покаянием, ища вездеприсутствия Божия и боясь страха. Бояться греха, или, другими словами, бояться оскорбить Господа. Оскорбить! Это одно и то же. Для этого люди уходили в монастыри, именно для этого, только для этого; вот такие люди, которые убивали кого-нибудь и оплакивали всю жизнь свою в монастыре. Но такие люди очень редко бывают.

Ведь есть подвиги гораздо большие, чем жить в монастыре. Вот, как император Александр I: он ушел оплакивать свой грех отцеубийства беспаспортным каторжанином, и стал знаменитым Косьмой. И он, император всея Руси, он ушел добровольно беспаспортным, и его полиция взяла как праздношатающегося беспаспортного, его в кандалах отправили в Сибирь, и он шел в Сибирь пешком (тогда поездов не было)! И он был на каторге, и оттуда его отпустили за хорошее поведение, и он ушел в лес. Вот какой оригинальный образ покаяния, правда?

А были и такие, которые уходили в монастырь и надевали вериги. Таких я знал. Кольчугу одевали, власяницу одевали под белье – оплакивали свой грех. Я встретил такого схимника. Он меня учил Иисусовой. Он жил на кладбище. Он не находил себе места в келии, а жил фактически на кладбище, при любой погоде. Схимонах Ефрем: он убил отца, они не поделили избу.

Почему же у нас больше заботы о жизни временной, нежели о предстоящей вечности, как будто и нету этой вечности? Потому что веры нет! Но попробуй усыпить себя, то есть, убедить, что вечности не будет, попробуй! Не удастся! Вот атеисты пытаются убедить себя, что вечности не будет для них, что все кончится кладбищем и мраморной плитой. А когда они умирают (а они в ужасе умирают), они мечутся от страха. Этот ужасный страх доказывает и всегда доказывал, что у них внутренний голос подсказывал, что предстоит Вечная Вечность. Я, работая в больницах, очень много присутствовал при смерти атеистов. Они просили держать мою руку, чтобы не было так страшно умирать. Они передавали последние свои желания, но они умирали от страха и просили, чтобы я держал их руку. Им почему-то казалось, что им так будет легче умирать, не так страшно. Но страх начинается при разлучении, когда душа собирается выйти из тела, а что будет с нею, когда она вышла из тела?! Вот тогда будет страх!..

Легкая смерть зависит от суммы добрых дел. Пьяницы умирают очень разно. Их выручают добрые дела. Потому что их безволие им вменится в оправдание, если они имели добрые дела милосердия. Те, которые получили снисхождение, они получают разрешение известить нас на земле, чтобы получить какую-то помощь. Мне на днях пришло письмо от одной монахини, которая наконец-то увидела свою мать умершую: в темной яме. В этой темной яме – комната. Она постучалась в двери этой ямы (почему-то) и услышала голос матери, чтобы она открыла, но свое лицо та не показала. Она лишь поняла, что это мать ее. Эта монахиня спрашивает свою мать: «Что ты хочешь?» - «Я хочу просфорочку…» Она спросила: «А Псалтирь тебе не надо?» - «Нет, напрасно будешь трудиться». – Ясный ответ.

Я вам расскажу интересный случай. В Борисоглебске меня знали две сестры монахини. У них был брат – лютый разбойник. Он много раз в тюрьме сидел, и его все-таки выпускали. И наконец-то удалось его опять поймать. Он грабил, убивал, насиловал… Его посадили в ту тюрьму, где я сидел, на третьем этаже, в этом же коридоре. Он имел власть открывать дверь словом, замки его не держали, такая власть была… он был расстрелян в тюрьме. Его убили пуговицей, потому что пуля его не брала. Он попросил не мучить его, потому что пули отскакивали от него, как от стенки. Но это сила бесовская. Его сестры решили его выручать. Но как его выручать? Убийца, разбойник, издеватель над детьми. Они решили поститься шесть недель, наложили на себя пост – хлеб и вода, а в понедельник, среду и пятницу – ничего. Каждый день Псалтирь – каждая сестра – и каждый день Литургия. Они заказывали ежедневно Литургии, по простоте своего сердца. Значит, его заочно отпели, и о нем служили сорокоуст, два раза Псалтирь читали. Понедельник, среду, пятницу – ничего не ели, ни хлеба, ни воды. Остальные дни – постную пищу, без рыб и без масла, а под сороковой день они говели. И на сорок первый день видят сон: страшная, глубокая, смрадная яма, огромный камень, и на камне – распростертый брат, привязанный по рукам и ногам цепями, нагой. Она тогда пришла ко мне (сестра его), я там был в это время: «Батюшка, что нам делать?» - «Продолжайте еще сорок дней!» Опять постились сорок дней, опять сорок Литургий, и восемьдесят раз Псалтирь. Опять говели, и опять сон. Бегут ко мне: «Какая радость, Батюшка: одна рука у него освободилась от цепей! – «Ну что ж, продолжайте еще сорок…»

Они опять так совершили, опять приходят ко мне, опять сон видели: та же яма, тот же камень, так же распростертый лежит, уже две руки без цепей. Они опять молиться, и опять видят сон. Что одна нога освободилась от цепей. Но меня после этого взяли. Чем кончилось, я не знаю, но, конечно, они продолжали опять, и его перевели в другое помещение. Когда я получил передачу, они были у Шуры Борисоглебской, и велели передать мне, что его перевели в другое помещение. Камень оказался пустой. Анатолия перевели в лучше помещение ада. Там селения ада разные. Вот какая любовь! Не только любили. Так они верили, что надо выручать, надо помочь! Вот почему вы должны понимать, что наша участь в наших руках. Надо каяться, не зевать и не терять времени. Но конечно, эти вещи не каждый поймет, не каждый поймет. Неверующий этому верить не будет.

- Батюшка, у нас сосед при жизни смеялся над Богом и вдруг заболел сильно, при смерти был, храп уже был предсмертный. Вот, пришла жена, и он говорит: «Маша, пожалуйста, причасти меня!» К нему мать покойная приходила и сказала, что через неделю она его возьмет. И он согласился причаститься. Вызвали священника, его причастили, и у него просветлели глаза, без исповеди. Причастие он разжевал и проглотил.

- Исповедь была?

- Никакой. Его спросили: «Будешь причащаться?» Он кивнул головой. Его причастили и после причастия он стал всех узнавать, как бы ожил и рассказал, что к нему приходила мать и сказала, что через неделю она его возьмет.

- Нужно его пособоровать и еще причастить. И пусть он каким-нибудь образом, знаками исповедается. Надо ему все напомнить, терпеливо все напомнить! Этот случай – действие благодати. У католиков таких вещей не бывает, нет! Он своим согласием: «да» - высказал свое исповедание: что он признает и кается. Нам очень трудно все подробности его переживаний понять. Вот милость Божия какая великая, что он остался жив, что он ждет непременно настоящей исповеди и тогда именно почиет!

Дело было так. Вызвали священника к умирающему старичку- крестьянину. Он его поисповедовал, причастил, и не прошло и двух часов – наш крестьянин скончался. Его сродники омыли, положили на стол, пошли за гробом. Возвращаются, старик сидит на своей койке и смотрит на них: «Позовите мне священника, у меня есть грех, который я забыл сказать». Меня Господь вернул в тело, чтобы в этом грехе я покаялся!» Бегут за священником: «Батюшка, Господь меня вернул в тело, я забыл сказать грех! Когда я вышел из тела, меня повели, и со мной шел светлый какой-то диакон. Меня повели на поклонение Господу Богу, и я услышал глас: «Зачем вы его привели, верните его обратно, он не покаялся в одном грехе!» Я проснулся, вижу: лежу на столе; слез со стола и сел на койку. Вот, батюшка , слушайте… Уходите все, я буду каяться!» Все ушли, заперли дверь. «Вот такой-то грех я забыл сказать…» Батюшка прочел разрешительную молитву, крестьянин истово перекрестился, лег: «Ну, теперь я засну», - и испустил дух. Вы понимаете, какое благочестие, да? Какая вера, да? Какая простота и какая сила Православия! Попробует пусть англичанин или немец так умереть! Не будет этого! Не бывает! Только православный». Обыкновенный деревенский старичок, еле-еле грамотный. А этот диакон, как он сказал, - это, конечно, Ангел-Хранитель. Он по простоте своей всю жизнь свою жил и спасался. Ради одного греха, который он забыл сказать, Господь вернул его на землю в тело, чтобы проповедать нам, конечно, истину православия. Как будто бы сказка, да? А общая исповедь, - она силы не имеет. Она не разрешает грехи, а только напоминает о грехах.

Ложь – сатанинский грех, Если блуд – естественный грех, то этот – противоестественный. Всякая ложь есть ложь, хотя ложь бывает от любви или от жертвенности, то есть, тоже от любви, - но все равно ложь! И ты думаешь ложь от любви приносит пользу? Нет! Апостол Петр тоже солгал. Не от любви, от малодушия. Он испугался исповедничества. Он боялся свидетельства: «я ученик Его». Он испугался толпы. Это было полное отречение, почему он и плакал до смерти. У него были борозды на лице от безконечных слез. И Господь, как Сердцеведец, Он его сделал Первоверховным апостолом. Это был камень, на котором была создана Церковь. Он был камень. Он первый свидетельствовал: «Ты Христос, Сын Божий!»

По книге «Старец иеросхимонах Сампсон. Жизнеописание, беседы и поучения», Москва, 2009 г